Такуан из Кото - Рю Чжун

– Дразнится ещё! – разъярился оборотень Ягуар.

Оборотень Шакал подхватил его гнев и присоединился к погоне. Но лисёнок оказался хитрей. Он заскочил на плечи оборотню Ягуару, а с плеч перепрыгнул на забор. Там лисёнок довольно поднял мордочку и кивнул выглянувшему наружу Брикабрею, словно приветствуя заспанного колдуна.

– Чёртов лисёнок! – узнал Дзина Брикабрей.

Колдун схватил с полу тапок, чтобы сбить наглеца, но лисёнок только повёл хвостом и спрыгнул на уличную сторону.

Не выпуская записки изо рта, Дзин побежал догонять Цунь Гуана и его спутников. Он знал, куда они направляются, и потому справедливо рассудил, что найдёт посланцев богини Запада возле тайника.

Пока Брикабрей бродил по Итаюинду, Цунь Гуан и остальные путешественники приближались к своей цели. На приданной им в Нанчане лодке они доплыли до места, откуда в глубину леса вела дорога, украшенная огромными деревянными воротами.

Посланцы богини Запада углубились в лес, из которого к небу торчали многочисленные скалы. Несколько дней они блуждали по округе, пока не наткнулись на заброшенный храм, у ворот которого решили заночевать.

Ночью, пока остальные путники крепко спали, монаха-комусо по имени Дзаэмон посетило волшебное видение. Ему явился Небесный Царь Тамонтен, которого много лет никто в Срединном мире не встречал.

Монах поприветствовал Небесного Царя как положено, после чего тот сказал:

– Пришёл я тебя упредить. Демон с тобой рядом ходит. Только и ждёт удобного момента.

Дзаэмон с почтением кивнул и покосился на Шу Ценя, который мирно спал в дюжине шагов.

– Куда вы направляетесь? – вопросил тогда Небесный Царь Тамонтен. – Не попадитесь в ловушку тёмных сил.

Монаху нарушать обет молчания было воспрещено, поэтому он показал рукой на дорожный мешок, что лежал рядом с похрапывающим Люцзы. Тамонтен взмахнул рукавом, и завязки у мешка сами собой развязались. Резная шкатулка, покачиваясь будто карп в речной запруде, всплыла наружу и проследовала Небесному Царю в руки. Чжу Люцзы только перевернулся на другой бок и захрапел ещё сильнее.

Небесный Царь отворил шкатулку и достал из неё волшебный свиток. Он трижды перечёл указывающие путь стихи и промолвил:

– Благородное дело поручили вам. Не оставляйте свой путь, а я покуда найду, чем вам подсобить.

С этими словами Небесный Царь Тамонтен отправил шкатулку обратно в дорожный мешок и, взмахнув на прощание длинными рукавами своего платья, исчез.

Наутро Дзаэмон проснулся раньше всех и, совершив положенные монахам упражнения, разбудил остальных. Он отвёл Цинь Бао в сторону и взял её за руки. Без слов монах рассказал возлюбленной о том, что ночью с ним произошло. Лицо прекрасной Цинь Бао побледнело, и она попросила Дзаэмона повернуть своё внимание на то, чем песчаный демон Шу Цень будет заниматься.

Ну а сам Шу Цень, ничего не подозревая, не расставался со своими мыслями, что появились у него ещё в Сурине. Очень хотелось ему освободиться от золотого обода и от данного Цунь Гуану обещания. Он даже отвёл Чжу Люцзы в сторону и сказал такие слова:

– Ты здесь старший самый. Помоги мне, высвободи из обода.

– Ну нет, Шу Цень, – ответствовал ему Люцзы. – Правду Цунь Гуан говорит. Сперва покажи, как ты честно служишь. И что можно тебе довериться. Тогда поглядим.

– Донным Владыкой клянусь, – произнёс Шу Цень. – Его власть я признаю и таковую клятву предать не смогу.

– Хорошо, что вспомнил ты Яньвана, – сказал Чжу Люцзы. – Твои ведь братья его на клочки порвали. А ты, значит, клятву предать не можешь.

– Какие мне братья они! – возмутился Шу Цень. – Бесы голодные. Ни ума у них, ни разума.

– А как же клятва, что Цунь Гуану дал ты? – спросил тогда Люцзы. – С ней что станет? Обод с тебя сниму, убежишь и опять за своё.

На это Шу Ценю возразить было нечего, и он замолчал. А Чжу Люцзы покумекал немного и предложил такое условие:

– Посланы мы богиней Запада, чтобы Яньвана вызволить. Помоги нам поручение богини выполнить. Если повелитель Донной Страны поймёт, что ты его спасению помог, то, может, и наградит свободой тебя. Цунь Гуан такому исходу перечить не станет. Ну а если станет, берусь его переубедить.

Шу Цень обрадовался этим словам. «Освободим Яньвана, и я свободу получу, – подумал он. – А если не выйдет ничего, то некому будет мной тогда помыкать». И с такой мыслью он вернулся к своим вещам и окликнул Цунь Гуана:

– Учитель, помочь тебе в чём?

– Голову причеши, – сказал Цунь Гуан лысому демону в шутку.

Но шутка эта сработала против того, кто её придумал. Шу Цень тотчас же подскочил к Цунь Гуану и принялся расчёсывать тому золотистую шерсть. Это увидал Чжу Люцзы и захохотал так, что Цинь Бао с Дзаэмоном обернулись.

– Не понимаешь ты ничего! – отговорился от своих же слов Цунь Гуан.

Шу Цень же только поклонился, изображая почтение.

Закончив сборы, путешественники двинулись дальше.

Дорога перед ними становилась всё уже и уже, пока не превратилась в совсем неширокую тропу. Ветки жимолости обступили тропу со всех сторон, а из земли лохматыми клочками торчала длинная трава. Видно было, что тропой давненько никто не пользовался.

Тут и там путникам встречались фиолетовые и лиловые гиацинты. «Мы на верном пути!» – всякий раз думал Цунь Гуан, натыкаясь на очередной цветок.

Тропа наконец упёрлась в огромное дерево, толщиной втрое больше Чжу Люцзы. Здесь посланцы богини Запада и расположились на ночлег. В этот раз никто не потревожил их сон.

Поутру Цунь Гуан взобрался на вершину дерева и осмотрелся по сторонам. Он приметил горный ручей, что шумел неподалёку, а затем углядел и большую скалу, поляна перед которой была усыпана гиацинтами.

– Туда! – закричал он с верхотуры.

– Куда? – не понял Чжу Люцзы, которому снизу не было видно даже кончика хвоста, которым Цунь Гуан цеплялся за дерево.

Цунь Гуан стрелой метнулся к подножию дерева и принялся указывать путь. Остальные путешественники следовали за ним.

Идти до скалы пришлось куда дольше, чем Цунь Гуан сверху насчитал. Он успел даже запыхаться, ну а Чжу Люцзы позади него давно ворчал от голода, когда наконец среди лесных веток проглянул яркий свет.

На залитой солнцем прогалине росло невероятное множество гиацинтов, и никаких сомнений у посланцев богини Запада не возникло: перед ними была та самая волшебная скала, про которую написал в своём свитке Яньван.

Каменную скалу покрывали причудливые узоры и надписи. В самой середине прямыми отрезами был обозначен огромный, в полтора человеческих роста квадрат, рядом с которым надписей было больше всего.

– Ван Чжу Люцзы! Сюда! – сказала прекрасная Цинь Бао, которая первая поняла, что